Воята скоро заснул, прижавшись лицом к плечу Предславы, и она прислонилась лицом к его волосам, ощущая в груди щемящую нежность. И еще долго не спала, несмотря на волнение и усталость, – было так хорошо, что жаль тратить время на сон. Пусть свадьба у них была не настоящая, но в эту ночь Предслава узнала о любви гораздо больше, чем за четыре года замужества. Любовь приходит от богов, а боги не знают ни вражды, ни родства. Любовь сама делает выбор, не считаясь с земными законами, и может соединить людей как чужих, даже разделенных кровной враждой родов, так и своих, связанных слишком близким для брака кровным родством. Ни первое, ни второе не в силах помешать, если двоим суждено полюбить друг друга, потому что любовь выше как вражды, так и родства. Там, где две души встречаются и сливаются, все это не имеет значения, этого там просто нет. Мы слабы и беспомощны перед любовью, но она же делает нас сильными перед любыми напастями. Через любовь человек сливается с божеством и обретает неиссякаемый источник силы…

Глава 5

Наутро шел дождь. Не слишком сильный, но упорный, он не переставал с ночи до полудня, и весь виднокрай был обложен настолько ровной, плотной пеленой серых туч, что невозможно было и надеяться, будто где-то они кончаются. Коростень не спешил просыпаться, только женщины спешили к коровам, накинув на головы сукни и скользя по грязи.

Но одна молодая женщина вышла из дома без подойника. Быляна, младшая жена покойного князя Володимера, тоже в уборе вдовы и с большим платком грубой шерсти, от дождя внакидку наброшенном на голову, еще на рассвете выскользнула из ворот и направилась к Святой горе. Там она постучала в дверь избы, где жил Далибож, и попросила открывшую ей хмурую хозяйку позвать волхва.

– Здорово! – в изумлении воскликнул Далибож, увидев ее. – Ты-то чего прибежала спозаранку? Или теперь и к тебе змей повадился?

– Беда случилась, волхве! – зашептала Быляна. – Вели скорее сестрича позвать, воеводу. Расскажу, что видела.

– Да что видела?

– Диво дивное! Вели позвать воеводу, при нем расскажу.

Далибож послал за Крепимером. Тот явился не один, а с отцом и вуем Радобожем, который отчаянно кашлял и хватался за грудь: в сырую погоду ему всегда становилось хуже.

– Ты чего тут? – увидев Быляну, Крепимер от удивления переменился в лице. – Или княгиню змей унес?

– Не унес. И не унесет. Избавилась княгиня от змея, да нам всем беду неминучую принесла.

– Рассказывай, – решительно приказал ей Далибож, знаком предлагая родичам сесть к столу. – Коли прибежала спозаранку, так не тяни. Что случилось?

– Княгиня наша замуж вышла! – провозгласила Быляна и замолчала, выразительно оглядывая лица мужчин и давая им время усвоить новость. Это была еще совсем молодая женщина, моложе Предславы, раздосадованная тем, что никакая любовь князя Володимера не могла дать ей место княгини, прочно занятое другой, гораздо выше по рождению и крепче родней.

– Чего? – Крепимер поднялся, не веря своим ушам и изумленный не менее, чем если бы ему сообщили, что его собственная престарелая матушка вышла замуж при живом отце. – Как – вышла? За кого?

– А за родича своего ладожского, варяга, что с Рулавом из Киева приехал.

– Как это – за родича, да замуж вышла? – не поверил Горелют. – Да как такое может быть?

– Не знаю как, а только было! Своими глазами я видела, как они на медведине посреди избы сидели, как им руки рушником свадебным связывали, как варяг княгиню вокруг стола вел. Своими ушами слышала, как им песни свадебные пели. Так что поздравляю вас, мужи нарочитые, с новым князем – Воигневом… как его по батюшке, и не ведаю.

– Да я его… – Крепимер разъярился, не веря, что кто-то посмел выхватить у него из-под носа добычу, которую он уже считал своей.

– Сиди! – осадил его Далибож. – Он не может быть ей мужем, они родня.

– Но свадьба была!

– Пусть была – никто такой свадьбы не признает, и князем нашим он быть не может! Не примет его племя деревлян!

– Кто свою же кровь смешивает, того боги и чуры проклинают! – вставила сердитая Быляна. – Проклята наша княгиня Предслава! А с ней и Деревлянь вся проклята!

– Да я его… на куски порву и в Ужу покидаю!

– Уймись ты! – рявкнул на Крепимера Радобож и обратился к Далибожу, подавляя кашель: – Так может она теперь за другого выйти, если свадьбу справила с братом, а свадьба беззаконная? Или она теперь опять замужняя баба, а он наш князь?

Далибож не сразу ответил. Одно было ясно: если княгиня выбрала в женихи своего родича, значит, Крепимера видеть на этом месте она не желала никак. За воеводу она не пойдет. А значит, от Володимеровой вдовы нужно избавляться. Отказавшись стать средством передачи власти, она стала препятствием на пути.

– Что, женщина, – подумав, обратился он к Быляне. – Подтвердишь перед народом, что песни свадебные слышала?

– Своими же ушами! Но не просто так.

– А как?

– Коли не она, то я княгиней стану. – Быляна глазами показала на Крепимера. – И вы меня признаете. А иначе – спала я и сон видела, да и все.

Далибож еще подумал. Обвинив княгиню Предславу в кровосмесительной связи, ее можно было убрать с дороги, но тогда требовалось иное средство возвести Крепимера на княжий стол. Быляна не была княгиней и не имела права передавать власть. Но все же она была женой князя, пусть и младшей… Убрав Предславу как недостойную и оскорбившую богов, они могли провозгласить Быляну княгиней, а потом и ее мужа, то есть Крепимера, князем. Ненадежно и не слишком законно… если не совсем незаконно, но другого средства не осталось. Если припугнуть народ варяжскими и русскими князьями – согласится.

– Рулава спросите, – подсказала Быляна. – Он ведь невесту жениху отдавал. Пусть под клятвой расскажет, как дело было.

– Кто-нибудь еще там был?

– Из свободных – только варяговы домашние, остальные челядь.

– Хорошо. – Далибож наконец кивнул. – К полудню созовем народ.

– Пора собираться, – сказал Воята, проснувшись, и Предслава сразу поняла его. Он ведь приехал в Коростень, чтобы увезти ее в Киев на княжескую свадьбу, и надо было трогаться в путь.

– Завтра поедем, – согласилась она. – Водой или лесом?

– А как ближе?

– Три дня и так, и так. Но водой легче, чем по грязи.

– Лодьи тут есть?

– Есть. Рулаву скажу, он приготовит.

Воята потянулся к ее повою, из-под которого выбилось несколько светлых прядок, и сдвинул его назад.

– Не трогай! – Предслава перехватила его руку.

– Мне можно, я же свой.

– Отрастут – тогда любуйся. – Предславе было очень досадно, что ее красивые волосы пришлось обрезать.

Перекусив остатками вчерашних пирогов, Воята ушел в гридницу и к Рулаву – готовить дружину к отъезду. Предслава тем временем пообещала собрать свои вещи и даже решила взять с собой ларь, в котором когда-то привезла приданое: так или иначе сложится ее судьба, а в Коростень ей едва ли суждено воротиться, нет ей больше тут места. Когда в полдень явился Далибож в сопровождении трех волхвов – Дедильца, Держигора и Творяны, – все свадебные принадлежности уже были снова погребены на дне ларя, изба приобрела обычный вид, а хозяйка встретила гостей в белом уборе. Войдя, все четверо внимательно оглядели ее с головы до ног, отыскивая признаки свершившихся перемен, но ничего не нашли, и по лицам было видно, что гости утратили уверенность: не напрасно ли они сюда явились? Творяна бросила вопросительный взгляд в сторону хозяйской постели, но и лежанка за отдернутой занавеской, опрятно заправленная, ни о чем рассказать не могла. Зато сам этот взгляд кое-что сказал Предславе.

Она невозмутимо вытерпела осмотр: почти наверняка случившееся должно было выплыть наружу, но Предслава не боялась этого. У нее было такое чувство, что теперь уже ничто не в силах ее устрашить.

– За тобой мы, княгиня. – Далибож поклонился. – Народ деревлянский на Святой горе собрался, видеть тебя желает.